http://expert.ru/expert/2013/43/zapiski-dlya-belogo-doma/?partner=5687245
«Эксперт» №43 (873) 28 окт 2013, 00:00
Татьяна Гурова Екатерина Шохина
Делая ставку на экономию и институциональные реформы, правительство лишь усугубляет экономическую рецессию. Экономисты видят выход в активном и безотлагательном наращивании инвестиций как со стороны государства, так и со стороны бизнеса. И утверждают, что деньги в стране для этого есть
Записки для Белого дома Финансовые инструменты,Финансовая система России,Долгосрочные прогнозы,Россия
Стагнация в российской экономике продолжается. Более того, экономика рискует войти в новый затяжной спад с ростом безработицы (чего в России вообще никогда не было) и заметным падением реального уровня жизни населения (чего в России не было уже более десяти лет). Осень, от которой многие ждали позитива, позитива не принесла. Темпы роста ВВП в третьем квартале 2013 года оказались почти нулевыми. Теперь оценку роста по итогам года даже на 1,8% в Минэкономразвития называют оптимистичной. По словам заместителя министра экономического развития Андрея Клепача, экстраполяция дает только 1,5–1,6% роста ВВП в текущем году. Переход к столь низким темпам роста — принципиальный рубеж. Заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Вячеслав Панфилов говорит, что даже двух-трехпроцентный рост экономики для России не просто стагнация, а ухудшение уровня жизни людей. Это действительно так. Длительный период недоинвестирования в основной капитал нашей экономики привел к тому, что ресурсы, необходимые для продолжения функционирования основных фондов промышленности и инфраструктуры страны, при столь низком росте будут фактически финансироваться из доходов населения.
Физически ощутимые признаки радикального ухудшения ситуации уже видны. С февраля по октябрь 2013 года задолженность по зарплате (самый яркий признак кризиса) выросла в 1,37 раза. В ряде промышленных регионов (в частности, на Урале) многие предприятия начали отправлять работников в неоплачиваемые или частично оплачиваемые отпуска. Увеличивается число людей, работающих неполный рабочий день. Как заявил на совете по экономической политике Уральского федерального округа Игорь Холманских, полномочный представитель президента в УФО, сегодня едва ли не каждую неделю на Урале возникает новая горячая точка. Особенно неблагополучным может в плане сокращений стать 2014 год.
Крайне непростая ситуация с налоговыми поступлениями в бюджеты — и в федеральный, и в региональные. Стагнация экспорта и падение прибыли предприятий в этом году привели к стагнации налоговых сборов. За первые семь месяцев года план по доходам федерального бюджета исполнен на 57%. По данным Минфина, в него поступило 7,33 трлн рублей, на 84 млрд больше, чем за аналогичный период 2012 года. Однако видно, что доходы федерального бюджета отстают даже от ВВП, который растет очень медленно: за этот период доходы бюджета выросли на 1,16%, а ВВП — на 1,4%. Это говорит о том, что экономика, создающая добавленную стоимость, больше не может выдавливать из себя налоги, налоговая нагрузка слишком велика даже для крупных экспортных предприятий.
Это видно по основным налогам, наполняющим федеральный бюджет. Сборы НДС на товары, производимые внутри страны, за семь месяцев этого года снизились на 2%. Налицо провал с вывозными пошлинами: пошлин на вывозимую сырую нефть к концу июля удалось собрать лишь 1,32 трлн, а в прошлом году к этому моменту в казне было уже 1,46 трлн этих поступлений (–10%!). Упали доходы от вывозной пошлины на газ (247 млрд против 271 млрд, –9%).
Наконец, не лучшим образом обстоит дело с налогом на прибыль организаций. К 1 августа по этому виду налога было собрано 201,9 млрд рублей — на 6 млрд меньше, чем за аналогичный период 2012 года (–3%). Провальными по этому налогу были март, май и июнь.
Региональные бюджеты изо всех сил борются с растущим дефицитом. Череда обсуждений региональных бюджетов выявляет один тренд: на фоне необходимости поддерживать сносную жизнь в регионах региональные власти пытаются увеличить или не допустить падения сборов по налогу на доходы физических лиц, включая меры по борьбе с серыми зарплатами. Вряд ли это может принести долгосрочный результат: серые зарплаты и сокращение НДФЛ — запоздалая, но ожидаемая реакция на повышение ЕСН. Если в предыдущие годы, когда экономика хоть и не сильно, но росла, предприятия были в состоянии выдерживать увеличившееся налоговое бремя на зарплату, то с переходом в стагнацию это стало невозможно.
Укрепление в стагнации
Удивительно, но факт: правительство публично не обсуждает такие детали. Все комментарии чиновников лежат в плоскости концептуальных оценок или решений. Впрочем, решений в виде сознательных действий, направленных на преодоление негативных тенденций, нет. Правительство отдает власть над экономикой внешним факторам, региональным властям, новым реформам и просто судьбе.
Так, министр экономического развития Алексей Улюкаев признавался, что столь неблагоприятной обстановки в экономике страны не наблюдалось последние пять лет — со времен глобального финансового кризиса 2008 года. По его словам, причинами сложившейся ситуации стали очень серьезные глобальные факторы. Среди них — наблюдающаяся уже долгое время низкая конъюнктура мировых рынков, рецессия в еврозоне, а также спад физических объемов российского экспорта, на который наложилась отрицательная ценовая динамика. В итоге серьезно пострадали финансовые результаты деятельности отечественных предприятий. А это стало проблемой для формирования региональных бюджетов за счет налога на прибыль.
Министр финансов Антон Силуанов предлагает избежать скатывания в рецессию за счет макроэкономической стабильности, сокращения издержек. Следующие три года — это «трехлетка сокращения издержек», говорит он.
Ответственный за экономический рост первый вице-премьер Игорь Шувалов, в свою очередь, заявил, что инновационному развитию российской экономики мешают высокие цены на нефть. Как пояснил Шувалов, запрос на инновации появится тогда, когда исчезнут надежды на высокие цены на нефть, «на наш традиционный экспорт». При этом, отметил Шувалов, падение цен на нефть тоже будет невыгодно России: власти испытают серьезные трудности с социальными обязательствами. Таким образом, выхода из сложившейся парадоксальной ситуации, по версии вице-премьера, не существует. И то, что может идти во благо всей экономике, а именно все еще остающиеся высокими нефтяные доходы, для нашей страны оказывается «ресурсным проклятием».
Летом эксперты надеялись, что экономическим ростом в стране займется также Центробанк во главе с Эльвирой Набиуллиной. Но этим надеждам, судя по всему, сбыться не суждено. После нескольких первых выступлений Набиуллиной на посту главы ЦБ, где она говорила о возможном снижении ставки рефинансирования и помощи российской экономике, оказалось, что основная задача ЦБ, как и прежде, — недопущение роста инфляции.
Вмешаться в ситуацию с экономическим ростом решил и вице-премьер Аркадий Дворкович, отвечающий в правительстве за модернизацию и инновации. В конце сентября он предложил выровнять ставки по НДС и НДФЛ на уровне 15%. Но, когда заявление вызвало переполох не только в СМИ, но и в самом правительстве, чиновник заявил, что он пошутил.
Больно и обидно на это смотреть, так как если не все, то многие, кто занимается реальной экономикой, понимают, что у России есть колоссальные резервы для быстрого перехода к высоким темпам роста. «Хочу подчеркнуть, что стагнация в РФ своеобразна, она не экономическая, а скорее управленческо-монополистическая, — сказал недавно на конференции в России глава группы "Креон” Фарес Кильзие. — Возможности развития внутреннего рынка колоссальны, и трудно представить, как можно было допустить его стагнацию». Многие российские экономисты тоже считают, что проблема внутренняя, внешних мировых шоков, по сути, нет. Вопрос в адекватности системы стратегического управления. По мнению Вячеслава Панфилова, потенциал экономического роста превосходит и то, что есть сейчас, и то, что было в лучшие годы до кризиса.
Что предлагают либералы
Критикующие правительство либеральные экономисты в ходе дискуссии о мерах по оживлению экономического роста предложили свой привычный набор.
В Высшей школе экономики утверждают, что без институциональных реформ сдвинуться с места будет невозможно, отмечая при этом, что осуществлять эти реформы некому. По мнению либералов, госинвестиции — пустая трата денег, поскольку низкоэффективные проекты, не дающие отдачи, мало способствуют росту. Вывод: ситуация безвыходная. «Мы не создали для инвесторов благоприятных условий... Для них экономика и климат должны быть понятными и прогнозируемыми. Этот процесс растянется на несколько лет, это уже очевидно», — заявил недавно экс-министр финансов Алексей Кудрин, предупредив о скором начале кризиса.
Альтернативой инвестиционным реформам либеральные экономисты, как и Минфин, видят так называемую жизнь по средствам. По словам главы Экономической экспертной группы Евсея Гурвича, «жить можно и при трех процентах. Хотя это будет достаточно болезненное состояние. Но при этом жить надо скромно, по средствам. То есть отказаться от траты триллионов на модернизацию вооружений, на решение проблем Дальнего Востока, на проведение олимпиад и чемпионатов мира по футболу».
Появились предложения радикально девальвировать рубль (они звучат как из либерального, так и из сугубо консервативного блока). Так, президент компании экономического консультирования «Неокон» Михаил Хазин заявил: для того чтобы стимулировать экономику и перевести ее в состояние роста, необходимо девальвировать рубль примерно до 45 рублей за доллар. Его фактически поддержал Михаил Дмитриев, президент Центра стратегических разработок, который тоже заявил о необходимости девальвации рубля. Не прибегая к мнению сторонних консультантов, скажем, что в нынешних условиях радикальная девальвация не нужна и вредна, она как раз срежет весь тот потенциал роста, о котором, в частности, говорит Панфилов. Девальвация была хороша, когда страна имела большой внешний долг и в то же время могла себе позволить объявить фактический дефолт (в 1998 году иного выхода не было, да и долг, большой для нее, для мировой экономики был ничтожным). Сегодня ситуация иная. Мы имеем большие внешние частные долги и долги государственных корпораций. Это во-первых. Во-вторых, мы имеем большие сбережения, которые в значительной степени уходят за границу. Девальвация только усугубит этот процесс — никто сегодня не будет инвестировать в страну с отсутствующей экономической стратегией, да еще и с падающей валютой.
Разогреем экономику
По словам заместителя директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александра Широва, потенциал экономического развития недоиспользован на 30%. «Нам говорят, что загрузка мощностей близка к критической и нет потенциала для дальнейшего роста, нам говорят про демографический коллапс. Эти опасения сильно преувеличены и не отражают текущего положения дел», — подчеркивает он.
«Действительно, в этом году мы выйдем на 1,7–1,9 процента роста, в будущем году — на 2,5 процента из-за низкой базы. Но это неудовлетворительные показатели, — говорит директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН академик Виктор Ивантер. — Падение темпов роста — результат не внешних шоков и происков "мировой закулисы”, а сложившейся инвестиционной паузы. Мы завершили несколько крупных инвестиционных программ (в том числе подготовку к Олимпиаде в Сочи) и не начали новых. Мы уперлись в один фактор — инвестиционный. Нам нужна новая экономическая политика. И эта политика — инвестиционная. Мы встали на дурацкую позицию меньше тратить. Такая позиция не разгонит экономику».
По мнению Виктора Ивантера, одним из стратегических векторов развития и наиболее значимых факторов экономической динамики для России должно стать ускоренное развитие инфраструктурных отраслей. Это необходимо для ликвидации многочисленных узких мест, затрудняющих нормальное перемещение грузо- и пассажиропотоков по территории России, а также ограничивающих доступ предприятий к ресурсам и энергии. Кроме того, развитие инфраструктуры само по себе обеспечивает значительное увеличение масштабов внутреннего спроса, причем ориентированного в основном на продукцию отечественных производителей.
Другой стратегический вектор развития, считает академик Ивантер, связан с реиндустриализацией. Развитие национальной промышленности должно идти также по двум основным направлениям: во-первых, восстановление и развитие оборонно-промышленного комплекса (федеральная программа уже принята) и высоких технологий. Во-вторых, восстановление и развитие инвестиционного машиностроения (соответствующей программы пока нет), которое потянет за собой традиционное машиностроение — производство подшипников, электротехнических изделий, станков и т. д.
В качестве финансовых ресурсов для инвестиций и развития могут использоваться накопленные резервы государства, накопленные резервы энергосырьевого комплекса и расширение кредита. (Добавим к этому, что начало использования этих резервов приведет к немедленному возврату капиталов в Россию, что мультиплицирует инвестиционный процесс.) «Уникальность нынешней ситуации в России, — говорит Виктор Ивантер, — состоит в том, что сейчас нет актуальных финансовых ограничений на объем инвестиций. Долю накопления в ВВП страны можно увеличивать, не снижая уровня потребления, поскольку в государстве сложилась высокая норма сбережения. Например, в 2006–2012 годах норма сбережения составляла в среднем 30 процентов ВВП, тогда как норма накопления (инвестиции в основные средства и производственные запасы) — лишь около 20 процентов. Интенсификация всех возможностей наращивания инвестиций в основной капитал (за счет государственных, частных и иностранных источников) позволяет рассчитывать на достижение к 2020 году примерно 35-процентной нормы накопления основного капитала».
Нетрудно посчитать, что при норме накопления 20–25% темпы роста ВВП в развитых странах составляют 2–4%. В развивающихся норма накопления 40–50% дает темпы роста 8–12%. Поскольку процесс передачи энергии накопления капитала в рост особенно силен на фазе роста нормы накопления, то мы можем рассчитывать на рост 6–8% в очень скором времени после смены стратегии от стабильности к инвестиционному росту.
Значительный потенциал экономического роста также формируется в освоении и обустройстве российской территории. Россия еще очень далека от насыщения основных потребностей: уровень жилищной обеспеченности и обеспеченности легковыми автомобилями в три-четыре раза ниже, чем в экономически развитых странах, существенно ниже обеспеченность товарами длительного пользования, отставание в уровне развития транспортной инфраструктуры — многократное, значимым остается отставание в потреблении некоторых важнейших продуктов питания.
«Желательно было бы запустить не только госпроекты, но и средний и малый бизнес, — подчеркивает Виктор Ивантер. — Малому и среднему бизнесу нужны деньги. Но мы им их не даем. Для этого нужна система рефинансирования и соответствующие институты. Существующие институты развития предназначены для крупных инвестиционных проектов. Для среднего бизнеса нужны региональные банки развития, малые банки».
С академиком Ивантером согласен и главный научный сотрудник Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Яков Паппэ, считающий, что сосредоточиться следует на тех мерах, которые может осуществлять и контролировать Центробанк. И прежде всего расширять и удешевлять кредитование, не очень страшась ускорения инфляции. «Можно осуществить кредитную экспансию, не разогнав инфляцию до критического уровня. Сейчас, на мой взгляд, для экономики не принципиально, если цены вырастут на два-три процентных пункта выше целевых показателей. Кстати, это приведет и к уменьшению фактического дефицита бюджета», — отмечает Паппэ.
«Тезис об отсутствии потенциала роста в российской экономике годен лишь в качестве слабого оправдания для сохранения пассивной экономической политики, — заключает Виктор Ивантер. — Тем более странно выглядят апелляции к темпам роста, которые демонстрируют развитые страны. Россия находится в принципиально другой ситуации, и перед ней стоят другие задачи».
Не надо резких движений
Что же касается улучшения бизнес-среды, то здесь, по мнению экономистов, основной принцип — не пугать предпринимателей и не менять сложившуюся практику ведения бизнеса. «Дело даже не в инвестиционном климате. Иностранных инвесторов наш инвестиционный климат устраивает. Подтверждение этого — 72 млрд долларов, объем прямых иностранных инвестиций. Дело в том, что своими заявлениями о рецессии и метаниями государство пугает бизнес», — говорит Ивантер. Он отмечает, что при том же состоянии институтов до кризиса 2008 года экономика активно росла.
Улучшить предпринимательский климат в стране (с вероятными положительными последствиями для инвестиций и экономического роста), по мнению Якова Паппэ, могли бы и некоторые административно-политические меры. Во-первых, следовало бы на самом высоком уровне подтвердить, что поглощение арбитражных судов судами общей юрисдикции ограничится лишь уровнем ВАС и Верховного суда. «Есть система арбитражных судов, которая создана в современной России для работы с бизнесом в условиях рынка, а ее вроде бы готовы подчинить другой системе, созданной с совсем другими целями и в другую эпоху. И видимо, руководствуясь отнюдь не экономическими целями», — говорит Паппэ. Улучшить бизнес-климат в стране также могло бы ограничение полномочий ФАС. «ФАС должна выступать тогда, когда есть заявление тех, кто считает себя потерпевшим. Но никакой инициативы от этой службы исходить не должно. Это административное давление на бизнес. Сегодня ФАС стала органом, который сам себе присваивает полномочия и считает возможным определять, какая конкуренция и какое структурирование рынков правильные, а какие — нет», — утверждает эксперт.
По его мнению, для экономики было бы крайне вредным ужесточение правил по отношению к трудовым мигрантам, если они приехали в Россию как временные рабочие. Их дешевый труд сегодня необходим России.
Хотелось бы так же энергично
Лучшие компании среднего бизнеса с условиями стагнации справляются, однако по косвенным признакам замечают ухудшение ситуации. «Мы приложили экстраординарные усилия, которые достойны большого роста, а получили чуть-чуть, шесть процентов. Если бы рынок был прежним, то отдача была бы значительнее», — говорит генеральный директор обувной компании Ralf Ringer Андрей Бережной.
Очень чувствительны к ухудшению макроэкономической ситуации компании, работающие в секторе B2B. Не всегда речь идет о прямом сокращении спроса, но ряд косвенных признаков свидетельствует о такой возможности. «Госзаказчики размещаются менее уверенно, выбиваясь из привычных графиков, — говорит Алексей Ковальчук, генеральный директор компании Polair, выпускающей промышленно-торговое холодильное оборудование. — В последние два месяца складывается такая ситуация: у клиентов есть проекты, но проблемы с деньгами. Кроме того, мы наблюдаем демпинг среди дистрибуторов». На периодические всплески дебиторской задолженности в текущем году обратили внимание в компании ДКС, работающей на рынке кабельных систем. Ее генеральный директор Дмитрий Колпашников связывает это с приостановкой и задержкой бюджетных платежей и, как следствие, с нехваткой ликвидности у компаний-клиентов, работающих в госсекторе.
Бизнес, связанный с перевозкой грузов, отметил снижение объемов погрузки на железной дороге еще в первом полугодии. «Этот фактор, а также формирование профицита парка в конце 2012 года сказались на объеме спроса на грузовые вагоны», — отмечают в лизинговой компании «ТрансФин-М». Логистический оператор «ЛогЛаб», оказывающий в том числе услуги таможенного брокера, сообщает об отрицательной динамике своей выручки в текущем году. Это связано со снижением объема импорта и грузопотоков производственных компаний, объясняют в компании. О снижении оборачиваемости у клиентов — транснациональных производителей и дистрибуторов ТНП свидетельствуют и в логистической компании «Молком». При этом у самого «Молкома» выручка пока стабильная.
На изменение поведения реального сектора экономики указывают в компании ЛАНИТ, занимающейся системной интеграцией. «Во время последнего кризиса компании всех отраслей в первую очередь сокращали расходы на информационные технологии. В результате спад на ИТ-рынке оказался наиболее значительным. Потом компании вновь стали активно вкладывать в ИТ, как бы пытаясь исправить ситуацию», — рассказывает президент группы компаний ЛАНИТ Георгий Генс. Однако, судя по всему, спрос так и не вернулся к докризисному уровню.
Впрочем, стагнация условно разделила большинство рынков, на которых работает средний бизнес, на два сегмента. Указанные выше признаки напряжения характерны для сегмента традиционных продуктов. Там, где речь идет об уникальности или инновационности продукта, вместо стагнации наблюдается бурный рост. Так, в компании «Пенетрон», выпускающей материалы для гидроизоляции, объясняют ежегодное удвоение продаж только качеством продукта: обычные материалы требуют ремонта каждые три—пять лет, а предлагаемые «Пенетроном» рассчитаны на 20–30 лет эксплуатации. «Желающих купить наш материал в этом году стало в четыре раза больше, чем я могу переварить, а продажи вырастут в два с половиной раза», — говорит генеральный директор компании Игорь Черноголов. В ДКС более скромный рост продаж по итогам девяти месяцев — 22–23% при стабильной рентабельности. Однако механизм роста тот же. «Постепенное снижение рентабельности — тенденция последних пяти лет в нашем секторе рынка. До сих пор мы довольно успешно противостоим этому процессу с помощью ввода в ассортимент высокотехнологичной продукции с большей долей добавленной стоимости», — рассказывает Дмитрий Колпашников.
Некоторые компании используют эту развилку — между старым и новым продуктом — внутри своего бизнеса. Например, в EKF Electrotechnica прогнозируют падение продаж традиционных электрических лампочек на 3–5%, и не столько из-за стагнации в экономике, сколько из-за ориентации потребителей на энергосбережение. При этом там замечают, что продажи новинок растут вопреки падению рынка, поэтому намерены сконцентрироваться на более производительных и ресурсосберегающих технологиях. В «ЛогЛабе» обращают внимание на то, что рентабельность традиционных услуг, таких как перевозки, находится под большим конкурентным давлением, но в то же время растет в более сложных услугах, например торговом агентировании, управлении складами. «Наши планы сегодня направлены на диверсификацию бизнеса», — сообщают в «ТрансФин-М». Компания собирается освоить такие сегменты рынка, как лизинг воздушных и водных судов, разрабатывает проекты в сфере добывающей промышленности и недвижимости. Так или иначе, средний бизнес активно ищет возможности для развития.
Что касается ожиданий среднего бизнеса от экономической политики, то они сводятся к одному. Правительство должно занять такую же наступательную позицию в отношении стагнации, как и сами компании.
В первую очередь требуется насытить экономику деньгами. «Нужно забирать деньги из госкорпораций и перераспределять их в частный сектор», — считает Алексей Ковальчук. По его мнению, госинвестиции неэффективны, лучше оставить несколько больших проектов, где возможно контролировать себестоимость. С ним согласен Дмитрий Колпашников, ратующий за увеличение денежной массы в частном секторе экономики и госинвестиции в инфраструктурные проекты при условии «жестких действий против казнокрадов».
К числу важнейших инфраструктурных проектов бизнес относит развитие транспортной сети. «Потенциал развития в части транзита очень большой», — уверен Михаил Малахов, управляющий партнер «ЛогЛаба».
Во вторую очередь нужны мероприятия по поддержке отечественных компаний. К ним относится стимулирование развития бизнеса через оптимизацию налогообложения. Так, в «Эваларе» предлагают предоставлять налоговые льготы или отменять таможенные пошлины на оборудование для компаний, вкладывающих прибыль в развитие. В ЛАНИТе полагают, что необходимо заменить налог на добавленную стоимость налогом с продаж, а также уменьшить социальный налог и расширить льготы по нему. «Один из основных аргументов Минфина против налога с продаж — выпадение доходов бюджета. Возьмем данные Росстата: в 2011 году поступления от НДС составили 3,25 триллиона рублей (5,8 процента ВВП), в 2012 году поступления НДС в бюджет — 3,546 триллиона рублей (5,7 процента ВВП). Суммы очень серьезные. Но оборот розничной торговли РФ в 2011 году — 19,1 триллиона рублей, в 2012-м — 21,3 триллиона. Из этих данных видно, что даже 15-процентный налог с продаж, который технически достаточно просто собирать и администрировать, принесет в бюджет сопоставимые суммы», — подсчитывает Генс.
Кроме того, компании ожидают защиты их интересов в глобальной конкуренции. «Необходима поддержка сельхозпроизводителей из-за вступления в ВТО», — уверены в АФГ «Националь». «А зачем я пошел в Казахстан и Белоруссию? — рассуждает Игорь Черноголов. — Все очень просто. В этих странах если вы отечественный производитель, то в тендерах ваша цена может быть на 50 процентов выше, чем у иностранных поставщиков, но вы выиграете. А в России такого нет. Вот это я бы изменил. Если вы отечественный производитель, вам должны предоставлять преференции». В EKF Electrotechnica напоминают, что нам нужны лучшие соотношения тарифов на энергоносители с конкурирующими странами.
В целом, как считает Дмитрий Колпашников, пока еще открывающиеся в России возможности с трудом, но перевешивают страновой риск ведения дел. Но необходимо не точечно, а системно работать над улучшением климата для предпринимателей. «Как это не раз случалось в истории нашей страны, для достижения успеха нам нужно сначала победить самих себя», — говорит он, имея в виду и тех, кто определяет экономическую политику.
Почему так происходит
Вопрос, почему возникает разрыв между тем, что очевидно всем, кто занимается созданием добавленной стоимости, и тем, как представляют себе сценарии выхода из кризиса в элите, требует ответа. Почему чиновники не слышат воплей по поводу высоких, часто запретительных для производства в России налогов, не замечают избыточного денежного сжатия, наличия собственных ресурсов для инвестиций, не видят страданий по поводу не используемого потенциала внутреннего спроса? Известный политолог Алексей Зудин утверждает, что ответ на этот вопрос лежит не в экономической, а в политической плоскости. Он говорит, что кризис почти наверняка должен пробудить политическую волю к использованию новых инструментов управления экономикой. Но поскольку все новое внедряется медленно и часто требует смены управленческих отношений, то мы должны набраться терпения и ждать. Почему нам приходится ждать, почему нельзя прямо сейчас пойти на прорыв? Зудин объясняет это следующим образом: «Та экономико-политическая модель, которая возникла у нас в 2000-е, опиралась на две вещи. Во-первых, на решимость части элиты сохранить суверенитет страны. Во-вторых, поскольку эта часть элиты была невелика, потребовался прямой контракт президента и народа. Была надежда, что за годы подъема большая часть элиты выйдет из своего партикулярного, эгоистичного состояния, когда интересы группы, сохранения статус-кво доминируют над интересами развития страны, и перейдет в более активное, ответственное по отношению к стране состояние. В начале нового президентского срока Путина была предпринята прямая попытка национализации элит. Если бы это произошло, то новые задачи воспринимались бы автоматически и включение новых инструментов управления было бы быстрым. Однако судя по тому, как пассивно элита реагирует на стагнацию в экономике, на широкие элиты сегодня опираться невозможно. Поэтому принципиальное изменение ситуации с экономическим управлением возникнет тогда, когда окажется под угрозой контракт президента и народа, контракт, который по-прежнему является единственным основанием сохранения суверенитета страны».
|
Armáda Života Армия Жизни Life Army
Armáda Života Армия Жизни Life Army