Armáda Života     Армия Жизни     Life Army

http://www.svom.info/entry/271-venesuela-ot-predstavitelnoj-demokratii-k-socializ/
ИВАНОВСКИЙ Збигнев Владислав
Приход к власти Уго Чавеса, заняв­шего президентское кресло в феврале 1999 года, завершил период Четвертой Республи­ки в Венесуэле и при­вел к смене модели экономического и по­литического развития. Проводимые в стране глубокие реформы приковывают к себе пристальное внима­ние в отечественной и зарубежной лати-ноамериканистике и служат поводом для острых дискуссий как в политическом соци­уме, так и в научном сообществе. В связи с этим внимание чи­тателя, интересую­щегося проблемами альтернативных путей общественного разви­тия, нового авторитаризма и судеб демо­кратии в регионе и современном мире в целом, не может не привлечь новая рабо­та Э. С. Дабагяна, ветерана Института Ла­тинской Америки РАН, известного учено­го и публициста, который более полувека пристально следит за развитием событий в Венесуэле.
Выводы, сделанные автором, в очередной раз подтверждают, что, несмотря на объектив­ные факторы, вызы­вающие те или иные глубокие социальные преобразования, неиз­гладимый отпечаток на развитие событий налагает личность по­литического лидера (аужв латиноамери­канской истории и подавно). Опираясь на многочисленные публикации и воспо­минания очевидцев, Э. С. Дабагян раскрыва­ет истоки убеждений венесуэльского пре­зидента: это его увле­ченность личностью и идеалами Симона Боливара, контакты с политиками левого и ультралевого толка, симпатии к левонационалистическому перуанскому военному правительству Х. Веласко Альварадо (1968—1975) в мо­лодости и к режиму Ф. Кастро в зрелые годы, а также личная дружба с лидером Кубинской революции.
1В исследовании отмечается, что Уго Ча-вес — харизматическая личность: природа наделила президента организаторскими талантами, способностью убеждать лю­дей в своей правоте; его отличают образ­ная речь, широта кругозора и эрудиция, умение цитировать по памяти произведе­ния из сокровищницы мировой культуры и находить общий язык с самыми раз­личными категориями населения. Одно­временно он — прагматичный романтик; смесь страсти и расчета; сложная лич­ность — трудно предсказуемый политик, склонный к нестандартным и неожидан­ным решениям, работающий на опереже­ние, ставящий в тупик своих противни­ков. Впечатляют динамизм и мгновенная реакция У. Чавеса на события, происхо­дящие в стране и за рубежом. В арсенале у президента — огромное число попу­листских методов и приемов, рассчитан­ных на мгновенный демонстрационный эффект и немедленный положительный отклик масс. Часто венесуэльский прези­дент не стесняется в выражениях, а его не­лицеприятные выпады против известных политических деятелей нередко приводи­ли к дипломатическим скандалам (см. С. 9, 239,242—243,250).
В работе, структурированной по хро­нологическому принципу, приводится множество любопытных и неизвестных широкому читателю фактов. Вводная глава показывает причины кризиса Четвертой Республики (1958—1989), установленной после падения диктатуры Маркоса Переса Хименеса и завершившейся с приходом к власти нынешнего президента. Благодаря историческому экскурсу читателю удает­ся понять, как и почему исчерпала себя система представительной демократии, характеризовавшаяся четким разделени­ем властей, системой сдержек и противо­весов, регулярной сменяемостью власти и запретом на непосредственное пере­избрание главы государства, стабильной, вошедшей в учебники политологии двух­партийной системой западного образца. Нельзя не согласиться с автором, отмеча­ющим, что, при практически безукориз­ненном функционировании демократи­ческих институтов, стали очевидными дефекты системы, игнорировавшей инте­ресы жителей маргинальных кварталов, чрезмерное развитие бюрократического аппарата, безудержную коррупцию, сра­щивание партийных и профсоюзных бонз. В условиях резкого падения миро­вых цен на нефть и снижения долларовых поступлений отчаянное сопротивление «верхов» и «низов» встретило стремление перейти на рельсы открытой рыночной экономики по неолиберальным рецептам (см. С 16).
Сложные процессы разворачивались и в недрах вооруженных сил, которые в условиях кажущейся аполитичности от­нюдь не были монолитными. В работе достаточно подробно описаны станов­ление Революционного боливарианско-го движения, трансформировавшегося в Движение Пятая Республика; неудавший­ся военный переворот, организованный У. Чавесом в феврале 1992 года; тюремное заключение и амнистия мятежного лиде­ра; наконец, его избрание на пост прези­дента. Важно отметить, что в тот период большинство граждан продемонстриро­вали приверженность демократическим процедурам: по проведенным соцопро-сам, 65—75 процентов респондентов вы­ступили за поиск легитимных вариантов выхода их кризиса и только от трети до четверти одобряли силовые методы (см. С 22,32).
Неоднозначная оценка дается пере­стройке институциональной системы после принятия Конституции 1999 года, заложившей основы нынешней социаль­но-экономической и политической моде­ли. Возражение автора вызывает придание чрезвычайных полномочий Националь­ной конституционной ассамблее, в зада­чи которой входило не только принятие конституции, но и определение контуров нарождающегося строя. Ассамблея стояла над всеми ветвями и органами власти и обладала прерогативой смещения любой из них. «Революционная целесообраз­ность» привела к разгону Национального конгресса и объявлению «на чрезвычай­ном положении» законодательной и су­дебной власти.
Новый Основной закон резко усилил полномочия главы государства и привел к созданию гиперпрезидентской рес­публики. Среди реформ, усиливающих дисбаланс полномочий, справедливо на­зывается упразднение верхней палаты в федеративном государстве, продление срока полномочий президента с пяти до шести лет и возможность его переизб­рания сразу на второй срок, сохранение одного тура голосования и возможность роспуска Национальной ассамблеи, на­значение президентом, а не избрание ис­полнительного вице-президента.
1Не вызывают критических замечаний изменение названия страны, введение электоральной и гражданской (мораль­ной) власти, избрание губернаторов, включение раздела о референдумах, поз­воляющих досрочно прекратить полно­мочия должностного лица (в том числе и президента), сохранение многопартий­ной системы и обеспечение внутрипар­тийной демократии. Новый Основной закон запрещал приватизацию государ­ственной нефтяной компании «Petr6leos de Venezuela» (PDVESA) и усиливал кон­троль центральных органов за распре­делением финансовых средств. Важное значение имеет развернутое толкование безопасности нации, включающей эко­номические, социальные, политические, географические и культурные аспекты, а также охрану среды обитания. Консти­туция зафиксировала права различных категорий населения, гарантировала пра­во на труд и отдых, бесплатное образова­ние и медицинское обслуживание.
Проанализировав эволюцию полити­ческих взглядов У. Чавеса и его сторонни­ков, Э. Дабагян приходит к закономерному выводу о достаточно вольной трактовке ими идейного наследия С. Боливара и о незавершенности формирования концеп­ций «социализма XXI века». Первоначаль­но боливарийцы ограничивались резкой критикой существовавшей в то время сис­темы, сразу после прихода к власти они декларировали своего рода третий путь, отличный как от капитализма, так и от социализма. «Наша цель, — заявлял У. Ча-вес, — искать точку равновесия на основе формулы: столько государства — сколько необходимо и столько рынка — сколько возможно» (см. С. 53). Позднее был сделан выбор в пользу «социализма XXI века», контуры которого только намечаются.
Автор убежден, что пока Венесуэла не перешагнула порога, за которым на­чинается классический социализм, и не приступила к крупномасштабной лик­видации частной собственности. Сами боливарийцы называют существую­щий в стране режим партисипативной и социальной демократией, некоторые исследователи используют термин «де­мократический цезаризм», при котором гармонично сочетаются демократия и автократия, а сердцевину власти состав­ляют взаимоотношения между кауди-льо (вождем) и народными массами. По мнению сторонников подобной модели, социальный порядок, политическая ста­бильность, прогресс и экономическое процветание могут быть гарантированы только длительным пребыванием у влас­ти влиятельной личности, осознающей нужды народа, устанавливающей мир при всеобщем согласии, личности, которую воля большинства ставит выше принципа сменяемости руководства (см. С. 62). Сам Э. Дабагян определяет существующий в Венесуэле режим как плебисцитарную демократию, при которой плебисцитар-но-популистский характер наглядно вы­ражается в применении демократических по форме механизмов для реализации ав­торитарных по сути методов правления (см. С 133).
Большое внимание уделяется теорети­ческим истокам «социализма XXI века». Его очертания весьма аморфны и разви­ваются, по ходу дела, в стиле импровиза­ции. В документах проправительствен­ной Единой социалистической партии Венесуэлы (PSUV) ставится задача пре­одоления капитализма и строительства нового социалистического государства. Главным врагом боливарианской револю­ции провозглашается капиталистический империализм, в первую очередь США и транснациональные монополии. К вра­гам причислены также верхушка католи­ческой церкви, буржуазия и группы, слу­жащие социальной базой империализма. Для достижения намеченных целей на пе­реходном этапе надлежит использовать демократические, электоральные, мир­ные и конституционные методы, которые впоследствии необходимо преодолеть (см. С 80).
Еще одна особенность «социализма XXI века» — стремление вовлечь в осу­ществление проекта массы верующих. Несмотря на довольно напряженные отношения с церковной иерархией, У. Ча-вес постоянно заявляет, что социализм и христианство могут идти рука об руку. Венесуэльский президент считает, что сталкиваются две концепции христиан­ской веры: одной из них придерживается Opus Dei, другой — теология освобожде­ния. Первая представляет собой доктрину угнетения, оправдывающую неравенство как божественный принцип; вторая при­знает священное право обездоленных на свободу и справедливость в гуманном мире (см. С. 184). На основе анализа взаи­моотношений государства и церкви в мо­нографии делается нетрадиционный вы­вод о стремлении президента вбить клин между «верхами» и «низами» верующих. Понимая, что церковь является одним из немногих институтов, пользующихся от­носительно высокой степенью доверия, У. Чавес опасается конкуренции с ее сто­роны, поскольку ни с кем не желает де­лить лидерство — ни с сообщниками, ни с соперниками (см. С. 187).
Ключевую роль в укреплении режи­ма играет создание президентской вер­тикали. С этой целью, хотя и со второго раза, У. Чавесу удалось добиться права на неограниченное переизбрание, предо­ставления на 18 месяцев чрезвычайных полномочий, позволяющих править на основе президентских декретов и свести к минимуму принцип разделения властей. Вплоть до выборов 2010 года Националь­ная ассамблея была декоративным орга­ном, одобряющим все предложения главы государства. В одну из основных опор ре­жима превратились вооруженные силы. Xотя в Конституции и говорится, что это «сугубо профессиональный институт без политической окраски, стоящий на служ­бе интересов нации, а не какой-либо отде­льной личности или группы», на практике делается все для трансформации армии в некоторое подобие преторианской гвар­дии, обязанной защищать и отстаивать идеалы «социализма XXI века» (см. С. 116).
В концепцию президентской верти­кали органично вписывается и создание авангардной Единой социалистической партии Венесуэлы. Президент подмял под себя и судебную власть. В структуре нарождающихся органов особое место отводится так называемым коммунам, создаваемым по всей национальной тер­ритории и финансируемым непосред­ственно из центра. Коммуны обладают широкими полномочиями и обязаны со­действовать укреплению социально-по­литических основ «социализма XXI века». Для идейного обрамления президентской вертикали проводится реформа системы образования, фактически свертывается университетская автономия и происхо­дит идеологизация высших учебных за­ведений. Параллельно разворачивается наступление на независимые средства массовой информации. В конечном сче­те, отмечается в монографии, выстраива­ние вертикали обернулось укреплением личной власти. Правовое государство, где верховенствует закон, а не революцион­ная целесообразность, фактически ликви­дировано, отсутствует система сдержек и противовесов, налицо желание не только сохранить контроль над политическими институтами, но и распространить его на различные сектора общества (см. С. 131 ).
За рамками исследования автор пред­намеренно оставляет внешнеполитичес­кие аспекты. В то же время он не мог не коснуться проблемы венесуэльско-кубин­ских отношений, поскольку именно Куба стала основным фактором, способствую­щим радикализации режима У. Чавеса. Еще в 1994 году Ф. Кастро пригласил выпущен­ного из тюрьмы руководителя неудавше­гося военного переворота; неформальные отношения между двумя политическими лидерами переросли в теснейшую дружбу. В 2000-м между двумя странами был под­писан договор о сотрудничестве. В 2004 году Куба и Венесуэла стали инициатора­ми создания «Боливарианской альтерна­тивы для народов нашей Америки» (ALBA), позже переименованной в альянс, к кото­рой со временем присоединились и дру­гие леворадикальные режимы региона.
Отношения между двумя партнерами стали настолько тесными, что оппозици­онная венесуэльская печать утверждала о планах создания единого государства, да и сам У. Чавес не исключал возможности образования конфедерации двух респуб­лик. Как показывают приводимые в моно­графии факты, кубинские консультанты гласно и негласно трудятся в ключевых ве­несуэльских министерствах и ведомствах, включая в первую очередь силовые струк­туры. Именно под воздействием Кубы сняты ограничения на переизбрание пре­зидента и проводится кардинальная пе­рестройка политической и экономичес­кой системы Венесуэлы (см. С. 197—198). В свою очередь поставки венесуэльской нефти обеспечивают функционирование кубинской экономики: только за 2005— 2010 годы Венесуэла выделила Кубе свы­ше 34 миллиардов долларов (см. С. 200). В этот же контекст вписывается и курс на сближение Венесуэлы с Ираном.
1Отношение к правящему режиму в Ве­несуэле далеко не однозначно. Основой популярности У. Чавеса являются его со­циальные программы. Как отмечается в монографии, нынешний глава государ­ства, по существу, первым поставил на по­вестку дня проблему бедности и прилага­ет огромные усилия по ее преодолению. Благодаря комплексу мер в этой области он превратился в выразителя интересов обездоленных слоев населения, открыл им путь к трансформации во влиятельную силу, и в результате они стали главной опорой правительства, которое в извест­ной степени стало их заложником (см. С. 145). В Венесуэле, в том числе в самых отдаленных районах, работает 20 тысяч кубинских врачей, свыше 3,8 миллиона граждан охвачено кампанией по ликви­дации неграмотности, оказывается адрес­ная помощь детям из малообеспеченных семей, численность студентов возросла на 400 тысяч и достигла 1,4 миллиона че­ловек. Для малоимущих слоев организо­ваны магазины с более низкими фикси­рованными ценам, созданы специальные кредитные учреждения.
Осуществляется целый ряд социаль­ных программ (так называемых миссий) по оказанию помощи сельскохозяйствен­ным производителям, снижению безра­ботицы и созданию центров временной занятости; продвинулось решение ост­рейшей жилищной проблемы. Тем не ме­нее в целом, в отличие от последователей У. Чавеса, Э. Дабагян оценивает социаль­ную политику негативно, ее изъяном, по большому счету, считается отсутствие системности и продуманности. Она во многом спонтанна, выглядит как цепь подачек незащищенным слоям, которые делаются преимущественно в канун вы­боров и референдумов. Социальная по­литика эффектна — но неэффективна (см. С. 150).
Несколько глав монографии посвяще­но взаимоотношениям власти и оппози­ции, приобретающим форму острейшего противостояния. Автор приходит к спра­ведливому выводу об ошибочности не­удавшейся попытки силового смещения У. Чавеса в апреле 2002 года. Не имел смыс­ла и бойкот парламентских выборов в де­кабре 2005-го, в результате которого все места в Национальной ассамблее заняли сторонники власти. Скрупулезный анализ итогов всех 16 избирательных кампаний показывает, что происходит своего рода перетягивание каната. Но в то же время за прошедшие годы оппозиции удалось нарастить потенциал. На парламентских выборах 2010 года, несмотря на мощный административный ресурс, джерриман-деринг (перенарезка избирательных ок­ругов) и крайне непропорциональное представительство депутатов, оппозиция получила 46,3 процента голосов и завое­вала 40 процентов мандатов (65 из 165). При соблюдении пропорционального представительства разница составила бы лишь пять мест (см. С. 215).
События в Венесуэле развиваются быстрее, чем публикуются анализирую­щие их монографии. Уже после выхода рецензируемого исследования в центре внимания оказалось тяжелое заболева­ние, подорвавшее здоровье венесуэльско­го президента. Оппозиция смогла объеди­нить свои усилия, провести первичные выборы и выдвинуть единого кандида­та — динамичного сорокалетнего губер­натора штата Миранда Энрике Каприлеса Радонского — на президентские выбо­ры, намеченные на 7 октября 2012 года. Пока большинство соцопросов отдает предпочтение действующему президен­ту, однако в перспективе политический процесс в Венесуэле может сменить тра­екторию, либо в нынешнюю модель будут внесены существенные коррективы, что придает еще большую актуальность мо­нографии Э. С. Дабагяна.
Ближайшее будущее Венесуэлы и судь­ба «социализма XXI века» зависят от со­вокупности целого ряда объективных и субъективных факторов, однако ключе­вую роль, как упоминалось выше, играет активность первого лица. Неоднознач­ность и неординарность У. Чавеса как политического лидера отметил после личного знакомства цитируемый в рабо­те всемирно известный колумбийский писатель Г. Гарсиа Маркес: «Внезапно я осознал, что с удовольствием побеседовал с двумя совершенно разными людьми. Од­ним, кому судьба дала возможность спасти свою страну, и другим — иллюзионистом, способным войти в историю деспотом» (С. 133). Пока история не дает ответа, ка­кая из сторон венесуэльского политика в конечном счете возобладает.
Среди несомненных достоинств хоте­лось бы выделить не только собранный и обобщенный автором обширный факти­ческий материал, но и сочетание академиз­ма и глубины исследования с публицисти­ческим стилем, делающим монографию доступной более широкому читателю. Бес­спорный вклад в теорию политики вносят разработка типологии леворадикальных режимов, определение плебисцитарной демократии, изучение специфики избира­тельной системы, авторская интерпрета­ция популизма, анализ концепций «социа­лизма XXI века» и т. д.
Критическая оценка Э. С. Дабагяном современного этапа экономического и политического развития Венесуэлы уже вызвала достаточно острые дискуссии в профессиональном сообществе. Согласие или несогласие с мнением маститого ис­следователя во многом зависит от поли­тических убеждений читателя: основные дебаты разворачиваются между сторон­никами справедливости и эффективнос­ти и между адептами авторитаризма и демократии. В подобной ситуации с отде­льными излишне категоричными вывода­ми можно и нужно спорить — ведь имен­но в спорах и рождается истина. В любом случае представляется очевидным, что без знакомства с рецензируемой монографи­ей наше представление о Венесуэле будет либо неполным, либо недостаточно объ­ективным.