http://www.business-gazeta.ru/article/112613/
Адрес статьи: www.business-gazeta.ru/article/112613/
28.08.2014 07:35
Тенденция налицо: за три года бытовая коррупция в Татарстане выросла более чем в два раза
Социологи по просьбе команды Рустама Минниханова не так давно начали применять своеобразное ноу-хау: путем социологического опроса они пытаются подсчитать объемы деловой и бытовой коррупции в Татарстане. Как выяснилось, «обороты» бытовой коррупции в 2013 году в Татарстане составили 23 млрд. рублей, деловой — 9 млрд. рублей. Газета «БИЗНЕС Online» выяснила, какие тенденции нашли в этих цифрах в казанском Кремле, узнала, почему крупный бизнес неохотно рассказывает про «неформальные платежи» и как коррупционные риски и инфляция приводят к росту «тарифов», на которые с критикой обрушился президент на последнем заседании совета по противодействию коррупции.
ОБЪЕМЫ КОРРУПЦИИ
Объемы бытовой коррупции в 2013 году в Татарстане составили 23 млрд. рублей (в предыдущем материале «БИЗНЕС Online» была указана цифра «23 млн. рублей», что стало последствием технической ошибки). Высчитывать объем коррупции путем социологического опроса — своеобразное ноу-хау нашей республики. Социологи, которые ранее ограничивались набором стандартных вопросов вроде «Сталкивались ли вы или ваши родственники с коррупцией», в последнее время вводят в анкеты больше конкретных вопросов, которые позволяют оценить приблизительные объемы коррупции.
Разумеется, имеются погрешности. Не каждый согласится назвать сумму взятки, которую ему пришлось дать в медучреждениях или при поступлении его ребенка в школу — многие предпочитают не называть точную сумму даже несмотря на то, что анкета анонимная. Поэтому лучше принимать на веру не цифры, а тенденции. А тенденция налицо: в 2011 году объем коррупции составлял 10 млрд., в 2012 году — 14 миллиардов. Причины роста, который хоть и с долей погрешности зафиксирован, необходимо анализировать отдельно.
Население при опросах о практике бытовой коррупции ведет себя более открыто, считает своим долгом рассказать о своем коррупционном опыте. Иначе ведут себя предприниматели, которые, как показывает опыт социологических опросов, в два-три раза реже признаются во взяточничестве. Ведь как получение, так и дача взятки являются уголовно наказуемыми деяниями, и респонденты ставятся в условия, когда они вынуждены «давать показания против себя». Поэтому здесь расчеты снова необходимо производить с оглядкой на «неискренность» респондентов.
Так, объем деловой коррупции в Татарстане, согласно данным социологов за 2013 год, составил 9 млрд. рублей. Впрочем, в управлении президента РТ по вопросам антикоррупционной политики отмечают, что эта цифра скорее соответствует обороту объектов среднего и малого бизнеса. Предпринимателей средней руки по понятным причинам социологам легче опросить, чем топ-менеджеров крупных республиканских компаний.
Результаты опроса показали, что чаще всего методы «неформальных платежей» применялись при решении предпринимателями проблем с контролирующими органами (40,8%). Кроме того, были коррупционные случаи при открытии нового дела (16,5%), приобретении земельного участка (11,7%), получении льготных кредитов в государственных органах (10,7%), получении государственного заказа (10,7%). Также неформальными методами воздействия решаются проблемы со сдачей налоговой отчетности (8,7%) и достигаются необходимые решения суда (5,8%).
По результатам опроса большая часть опрашиваемых предпринимателей (в 2013 году — 59,3%) не сталкивалась с проблемами отката в процессе сделок с представителями государственной и муниципальной власти. Ничего о ней не знают 33,4% опрошенных. Доля же тех, кто столкнулся с проблемой откатов, составила 7,3%. По мнению представителей бизнеса чаще всего чиновнику в виде отката дается 10% от суммы сделки (49,1%). Доля респондентов, считающих, что размер отката может достигать пятой части от суммы сделки, составляет 11,1%.
Алексей Панкратов: «Почему важно бороться с бытовой коррупцией? Потому что она стала нормой поведения»
«КОРРУПЦИОННЫЙ РИСК ВЫЗЫВАЕТ «РОСТ ТАРИФОВ»
Газета «БИЗНЕС Online» поговорила о тенденциях, связанных с объемами бытовой и деловой коррупции в Татарстане, а также об особенностях антикоррупционной профилактики с заведующим организационным отделом управления президента РТ по антикоррупционной политике Алексеем Панкратовым.
— Алексей Юрьевич, для чего стали высчитывать объемы бытовой и деловой коррупции?
— Мы попросили об этом социологов, чтобы выяснить тенденцию: куда движемся и насколько велики масштабы этого явления? Все убеждены, что коррупция стала национальной проблемой, но при этом нет универсальных инструментов для ее измерения и оценки. Люди в один голос твердят, что надо бороться с коррупцией, но многие, увы, настолько привыкли к ее проявлениям в быту, что давно оправдывают свое мелкое взяточничество тем, что это помогает избежать многих неудобств. В основном жалуются тогда, когда сильно ударили по карману, заломили цену или не получено желаемое. Либо в случаях откровенного вымогательства.
— То есть главное в социологическом опросе — выяснить тенденции?
— Не только. В республике принимается множество мер для сокращения коррупции. Напомню хотя бы те же электронные очереди в детские сады и введенные регламенты оказания государственных услуг, с другой стороны, есть пробелы. Все это необходимо изучать. Нужна обратная связь с населением, где не срабатывает, что получилось, востребовано, какие недостатки. Вот тот круг вопросов, который изучается социологическими методами. На основе полученных результатов вносятся коррективы в антикоррупционные планы и даже планы экономического развития. Поясню на примере, если в каких-то муниципальных районах растет уровень коррупции в больницах, а по опросам населения причиной называют недостаточность койко-мест, то это может стать основанием для строительства дополнительной больницы.
— Получается, данные опросов могут быть положены в основу серьезных бюджетных затрат, есть уверенность, что они точны?
— Социологические методы позволяют наблюдать за общественным восприятием. Здесь важен закон больших чисел. Согласитесь, если опросить 10 человек, то выводы могут быть необъективными, а если число опрошенных более тысячи, то среднее мнение будет боле точным. Еще несколько важных составляющих: люди, выбираемые для анкетирования должны представлять как бы срез населения республики. Соотношение женщин и мужчин, жителей села и городов, рабочих и служащих, молодых и пожилых — все это должно соответствовать реальной картине. Социологи используют термин «репрезентативность», то есть соответствие характеристик выборки характеристикам всего объема. Только такой подход позволяет получить объективную картину. В республике выборка опрашиваемых превышает 4 тысячи граждан и 1,5 тысячи руководителей малых и средних предприятий, индивидуальных предпринимателей. А для подсчетов тех же объемов бытовой и деловой коррупции используются научно обоснованные формулы.
— Уровень бытовой коррупции может расти из-за роста уровня жизни? Есть ведь в этом взаимосвязь?
— Рост коррупционного оборота довольно сложно объяснить. Ведь самих случаев коррупционных сделок становится меньше. Одной из причин может быть общее повышение уровня жизни, ведь лет 5 назад потеря даже 500 рублей была заметна для семейного бюджета, а сейчас с ней расстаться гораздо проще. Может влиять та же инфляция, ведь если растут цены на товары, то так же растет и ценник коррупционных услуг. Свои поправки вносит и так называемая плата за коррупционный риск. Поясню свою мысль. Согласитесь, жесткая направленность на борьбу с коррупцией во всех ее проявлениях появилась лет 10 назад. Соответственно, все эти годы повышается риск быть пойманным на той же взятке. К примеру, только в нашей республике за последние пять лет к уголовной ответственности привлечены более 750 должностных лиц, работавших в самых разных сферах. Поэтому у потенциального взяточника и казнокрада возникает стремление взять больше — рисковать, так по крупному. То есть коррупционный риск вызывает рост тарифов.
— А есть взаимосвязь между бытовой коррупцией и глобальной деловой коррупцией с большими капиталами?
— Надо начать с того, что бытовая коррупция не менее глобальна, чем деловая. Скажу больше, сами эти понятия весьма условны, в Уголовном кодексе, к примеру, нет такого деления.
Другой вопрос, что международные документы, та же Конвенция ООН против коррупции или Европейская конвенция об уголовной ответственности за коррупцию, связывают коррупцию с действиями публичных должностных лиц, то есть назначаемых и избираемых лиц, занимающих должности в законодательном, исполнительном, административном, судебном органе или публичном предприятии. В России же народ под коррупцией понимает любые недобросовестные действия, недавно даже в продаже «Компрессормаша» некоторые пытались увидеть коррупционные ноты. Главное, что надо понять: не все коррупционные проявления уголовно или административно наказуемы. Сложно привлечь к ответственности за так называемое кумовство или использование должностных возможностей для решения личных вопросов. Хотя с этической стороны любая коррупция всегда аморальна. Ну, согласитесь, мы все осудим чиновника, устроившего сына на хлебное место.
На основе результатов, полученных путем социалогического опроса, вносятся коррективы в антикоррупционные планы и даже планы экономического развития
Обратная сторона медали в том, что у коррупции всегда две стороны: дающая и берущая. Когда простому человеку выгодно, он охотно идет на сделку с совестью и спокойно ищет «нужного» человека для решения той или иной своей проблемы. Почему важно бороться с бытовой коррупцией? Потому что она стала нормой поведения. Ведь сейчас многим даже из больницы стыдно выходить, не отблагодарив врача...
— Как вы считаете, можно коренным образом изменить мышление людей? Вот Рустам Нургалиевич сказал, что необходимо опираться на опыт других стран. На какие страны Россия может ориентироваться?
— Мне нравится опыт Канады. В республике проходило обучение по российско-канадской программе «Противодействие коррупции», и мы смогли подробно ознакомиться с их опытом. В этой стране совершенно другой взгляд на вопросы воспитания, служения государству. У них очень открытая и подконтрольная обществу система государственного управления. Не столь жесткое уголовное антикоррупционное законодательство, но реализуется оно очень последовательно.
— Но эффективности же нет?
— На первый взгляд, нет. Но выступающий перед нами канадский министр земельных отношений рассказал историю о том, как они работают над привлечением к ответственности сотрудников почты, которые подозреваются в получении взяток. Люди уже давно вышли на пенсию. Мне стали интересно, зачем тогда копья ломать? Министр посмотрел на меня с каким-то недоумением: «Может, они не попадут в тюрьму, но они же государственной пенсии лишатся! У этих людей сейчас есть статус и пенсия — мы их лишим всего этого». Понимаете, даже тот факт, что человека лишат пенсии и уважения, воспринимается так, что жизнь у коррупционера и всей его семьи будет поломана — этого достаточно. Чтобы такое же восприятие коррупции появилось в нашей стране, необходим длительный процесс антикоррупционного воспитания. И начинать его необходимо с детства. Во многом на достижение этих целей и направлена та работа, которая проводится в школах и вузах республики. Даже те немного наивные конкурсы детских рисунков и школьные сочинения этому способствуют. С подрастающим поколением надо работать с использованием всех форм и возможностей.
Александр Шагулин
|
Armáda Života Армия Жизни Life Army
Armáda Života Армия Жизни Life Army