Armáda Života     Армия Жизни     Life Army

http://delyagin.ru/articles/38351.html
2012.09.17 , "Комсомольская правда"
Раньше попытки критики либерализма пресекались разъяснением представителей оффшорной аристократии, что ее деньги лежат в западных банках, а поднимать на хозяев хвост - контрпродуктивно.
А сейчас ситуация изменилась. Достаточно серьезная часть глобального бизнеса говорит: да, протекционизм – зло, но он неизбежен.И потому, если кто-то начинает выделять из глобального рынка свой макрорегион, - он в своем праве.
И на саммите АТЭС происходили фантасмагорические вещи. Мы увидели Путина работающим практически в качестве государственного деятеля. Он внятно выступил на каждой секции, которая к нам имеет отношение, - и сказал среди прочего потрясающую вещь: мол, надо сделать так, чтобы в мире было несколько региональных резервных валют, и это естественный ход событий.
Человек уловил, что мир делится на макрорегионы. И если мы не хотим, чтобы граница одного макрорегиона прошла по Уральским горам, а другого – по линии от Волгограда до Воронежа, мы должны строить свой макрорегион. Иначе нас скушают и переварят. А это уже совершенно другая политика, которая требует категорического отказала от либерального фундаментализма.
Так возник «Изборский клуб».
Черных:
– Это «Час Делягина» на волнах радио «Комсомольская правда». В студии Михаил Делягин, доктор экономических наук. И я, журналист газеты «Комсомольская правда» Евгений Черных.
Делягин:
– Добрый день.
Черных:
– Михаил Геннадьевич прибыл к нам с корабля – на бал. Прибыл из Польши, через Псковщину. Чтобы успеть в свой урочный час.
Делягин:
– Успел.
Черных:
– В Польше и на Псковщине вы занимались вопросами, которые имеют прямое отношение к теме сегодняшней программы: «Кризис в Европе». Что там происходит?
Делягин:
– Был Восточноевропейский экономический форум в городе Крыница, который много лет делают и даже называют «восточноевропейским Давосом». Долгое время это был такой антироссийский фестиваль. Слава богу, поляки начали одумываться. Может быть, экономический кризис развивается. В этот раз очень много говорилось и об экономическом, политическом кризисе в Европе. Они поставили тему, которую невозможно было представить еще даже год назад: «Кризис евро и еврозоны – экономическая проблема или политическая?». Дальше был «Изборский клуб» – это в Псковской области. Собрались патриоты и консерваторы обсуждать нелиберальную альтернативу развития России. Урок был преподан очень жестокий сразу. В 8 км от эстонской границы насыпан Холм Славы, на нем были торжественные празднования по случаю 1150-летней годовщины российской государственности.
Черных:
– Изборск был основан 1150 лет назад.
Делягин:
– А почему нашего государства не было до города Изборска?
Черных:
– Это такой хороший трюк.
Делягин:
– Стоит огромная масса людей, произносят красивые, иногда даже правильные слова о родине, патриотизме, глобальной конкуренции. И у всех в кармане мобильные телефоны, на которых написана эсэмэска: «Добро пожаловать в Эстонию! Международный роуминг такой-то…» А потому что эстонская сеть забивает российскую.
Черных:
– А я думал, что это провокация.
Делягин:
– Просто разные уровни развития. В Псковской области земля выморочная. А Эстония – самое интернетизированное и информатизированное государство мира. Поэтому у нас одна вышка стоит и не очень хорошая связь, а там это более интенсивно.
Черных:
– Да у них и территория-то…
Делягин:
– 1,3 млн. человек населения. Меньше только в Черногории.
Черных:
– А вы так превозносите.
Делягин:
– Я не превозношу. С одной стороны, самая интернетизированная страна мира. С другой стороны, когда вас могут уволить эсэмэской, тоже не очень хорошо. «Изборский клуб» стал отражением очень глубокого, существенного изменения в глобальной конкурентной среде. У нас сложился лет 10 назад глобальный управляющий класс. Совокупность глобального бизнеса, обслуживающих его сервисов – от спецслужб до культуры, – которые оторваны от территорий своего происхождения, которые от них не зависят. Которые в силу образа жизни относятся с минимальными сантиментами к странам, паспорт которых у них лежит в кармане, и к странам, где их корпорации зарегистрированы. Вот разница между «Валдайским клубом» и «Изборским».
На «Валдайском клубе» в прошлом году, это либеральный клуб, хотя ориентированный на Путина, а не на Медведева, то есть в пределах здравого смысла, я там процитировал двух классиков западной политологии – Хантингтона и классика экономики – Стиглица, лауреата Нобелевской премии. Каюсь, я две цитатки склеил и сказал, что сложился современный глобальный бизнес, который никак не связан со своими странами или мало связан. И не зависит ни от налогоплательщиков, ни от избирателей, ни даже от акционеров. И он превратился в самостоятельную силу. Когда я это сказал, я не называл источников, мне сказали: проблематика жидомасонов утратила свою актуальность. Это один уровень. А на «Изборском клубе», когда я сказал то же самое, народ нормально принял. А потом в кулуарах ко мне подошли два человека и сказали: цитатка неточная. Потому что на самом деле Хантингтон сказал вот это, а Стиглиц сказал вот это. Понятно, что ты это склеил, но у тебя есть здесь легкая неточность, которую ты сам должен понимать.
Черных:
– Более умные люди собрались?
Делягин:
– Более обученные. Либералов хорошо учили в 90-е годы, когда либерализм был на коне. А дальше они просто зазубривали. А здесь были люди, которые продолжают учиться и по сей день. Это важно. Глобальный управляющий класс – в нем резко изменилась его структура. Дело в том, что сейчас разделился очень четко этот класс на две группы. Одна группа ориентирована на ФРС, об этом правильно написал Хазин. Они считают, что доллар должен быть единым платежным средством, единой резервной валютой для всего мира. И главной резервной валютой. Мир должен быть глобальным, рынок должен быть единым. И глобальные монополии должны на нем царить. Другая же часть глобального управляющего класса поняла, что это невозможно. Мы падаем в глобальную депрессию. Мы можем падать в нее быстро, можем медленно, но мы никуда из нее не выскочим. Потому что глобальные монополии загнивают.
Черных:
– Это вот тот самый кризис, которым нас пугают постоянно.
Делягин:
– Да. И мир будет делиться на макрорегионы. Это процесс неизбежный. Его можно замедлить, но он будет происходить. С момента создания «большой двадцатки» каждая ее встреча – это истеричные заклинания о недопустимости протекционизма. Это как классный руководитель, директор или завуч кликушествуют о недопустимости добрачного секса.
Черных:
– То же самое – молодой президент Обама первым делом на всех встречах об этом говорил. Пугал, предупреждал.
Делягин:
– Когда в шестом классе девочки рожают в Америке, это нехорошо.
Черных:
– Обама говорил о протекционизме.
Делягин:
– Россия – как такая студентка-отличница. Единственная принимает все эти разговоры всерьез. Мы единственная страна из «большой двадцатки», которая с осени 2008 года не усилила протекционистской защиты своей территории. Но мы погоду в одиночку сделать не можем. Мир делится на глобальные регионы. Появилась вторая часть глобального управляющего класса, которая ориентируется на то, что мир разделится, и главные деньги будут на торговле между этими макрорегионами. На пересечении барьеров.
Черных:
– То есть этим мы и спасемся от глобального кризиса?
Делягин:
– И они на это ориентируются. Возник раздрай в глобальном управляющем классе. А там, где возникает раздрай, появляется возможность для свободы воли тех, кто находится под ними.
Черных:
– Мао Цзэдун хорошо говорил: пока два тигра дерутся, обезьяна может выиграть.
Делягин:
– Раньше, когда вы пытались выступать против доминирующей либеральной теории, люди доброжелательные вам говорили: да, вы очень умно говорите, вы абсолютно правы, я даже не готов с вами спорить. Но деньги всей нашей тусовки (тогда еще не было слова «оффшорная аристократия») лежат в западных банках. Если мы чего не так сделаем, мы просто останемся без денег. Зачем нам это надо? Против либеральной политики можно было протестовать только на страницах газеты «Комсомольская правда».
А сейчас ситуация изменилась. Появилась достаточно серьезная часть глобального бизнеса, которая говорит: да, протекционизм – зло, но это неизбежно, мы к этому придем. Если кто-то начинает строить свой макрорегион, мы понимаем, что это плохо и неправильно. Но он в своем праве. АТЭС – мы привыкли над этим саммитом смеяться. Только что закончился во Владивостоке. Там происходили фантасмагорические вещи. Но мы увидели Путина как человека, который практически работает в качестве государственного деятеля. Как человека, который выступил на каждой секции, которая к нам имеет отношение. Причем не просто выступил бессвязно, а говорил содержательные вещи, которые, может быть, не приводили к каким-то сиюминутным решениям, но он засталбливал позицию России. Может быть, это не удастся сделать. Но я забыл уже видеть работающего президента нашей страны. Причем пашущего. И он сказал среди прочего потрясающую вещь. Что наша цель – сделать так, чтобы в мире было несколько резервных валют, и это естественный ход событий.
Черных:
– То есть удар по доллару.
Черных:
– Человек уловил, может быть, инстинктивно, может быть, не как Сталин, может быть, не зная, он инстинктивно уловил, что макрорегионы будут. Более того, что значительная часть глобального управляющего класса смирилась с тем, что макрорегионы будут. И связывают свое будущее с этими макрорегионами. А это значит, что если мы не хотим, чтобы граница следующего макрорегиона прошла по Уральским горам, а другого макрорегиона – по линии от Волгограда до Воронежа, значит мы должны строить свой макрорегион. Иначе нас скушают и переварят. И это совершенно другая политика, которая требует категорического отказала от либерального фундаментализма. И в этот момент просыпаются какие-то люди, говорят: так, кто у нас либералов ругал? Не хотите пообщаться о том, какой может быть позитив?
Черных:
– Не понял. Что это такое?
Делягин:
– Так возник «Изборский клуб». Товарищ Проханов ходил и говорил: нужно собрать единую аналитическую структуру, которая выдвигала бы не либеральную, а пророссийскую альтернативу.
Черных:
– Это его давняя идея.
Делягин:
– В Библии написано: стучите – и отворится. Хозяева сменились и с удовольствием открыли дверь. И возник «Изборский клуб». Целью его является формирование образа желательного для России будущего, которое будет либеральным в части демократии и разумных прав человека, которые не ущемляют других прав. Если бы сегодня Вольтер в нашей московской либеральной тусовке сказал бы, что «свобода моего кулака заканчивается у вашего носа», его бы объявили русским фашистом и возбудили бы дело по 282-й статье. У меня такое ощущение, глядя на этих людей. И появилась возможность для альтернативы. Наше государство… Наша правящая тусовка, наша оффшорная аристократия, которая раньше знала, что есть хозяин, если вы что-нибудь не то скажете, вам счета заморозят или просто визу не выпишут. Прецеденты были. Вы здесь не то говорите, вам перестанут выписывать визу. Причем именно в ту страну, где живет ваша семья, где у вас недвижимость. Доченька там имела квартирку, она там училась. Приехала на каникулы – а ей визу следующую студенческую годовую не выписали. И сразу у нас после этого антибританская шумиха закончилась в один день, как будто ее выключили. Собственно, ее и выключили.
Черных:
– Из-за одной студентки.
Делягин:
– Из-за нескольких студенток. Я знаю про одну точно.
Черных:
– Фамилия известна?
Делягин:
– Как было сказано в фильме «Кавказская пленница»: мы не будем называть этот район, чтобы не быть несправедливым к другим районам.
Черных:
– Эту фамилию называть не будем, чтобы не обижать других.
Делягин:
– Ну зачем? Человек принял правильное решение. Человек никому не сделал гадостей. Он не мог отменить сам по себе эту кампанию. Думаю, там у более высоких людей были проблемы. Когда говорят о суверенной демократии, я сначала искренне думал, что это опечатка и говорятся о сувенирной демократии. Какая же она суверенная, когда все деньги там? Предположим, вы получаете свою зарплату не в кассе, а у меня. Теоретически это ваши деньги. Но я могу заболеть, запить, забыть, уехать.
Черных:
– И я без денег.
Делягин:
– Наша правящая тусовка, наша оффшорная аристократия точно в той же позиции находится по отношению к Западу. Поэтому пока глобальный управляющий класс был един, можно было что угодно делать, государство было непокобелимо (именно выражаясь в этих терминах), потому что деваться было некуда. Есть замечательный анекдот. Блондинку спрашивают: «Русское нецензурное слово из трех букв, посередине – буква «у». Она думает: «Суд». И ведь правда. Пока управляющий глобальный класс был един, что называется, есть сержант, если он скажет, что крокодилы летают, можно обсуждать, как именно они летают. Но говорить, что вообще-то они ползают по земле, не стоит. Можно лишиться всего и сразу. А вот когда сержантов стало два, и они стали разные, появилась возможность не на уровне интеллекта, газеты, пропаганды и просвещения, а уже на уровне не сегодняшней, но будущей государственной политики создать альтернативу.
Черных:
– Давно вас не видел таким оптимистичным, радостным. Это повлияло на вас выступление Путина на Дальнем Востоке и создание патриотического «Изборского клуба»?
Делягин:
– Я общался с Прохановым, с Андреем Ильичом Фурсовым, с генералом Ивашовым, с Максимом Калашниковым, с Максимом Шевченко. Это очень разные люди, но они заряжают своей энергетикой очень здорово. Я очень много узнал важных для себя вещей в этой поездке. Но самое главное, что у нас начали появляться степени свободы. Если раньше на любую нелиберальную инициативу был заложен запрет в государстве, просто на уровне эмоций, сейчас не потому, что кто-то у нас в нашей правящей тусовке поумнел, хотя этого тоже исключать полностью нельзя, просто сменилась погода. Вы хотели бегать на лыжах. Но поскольку температура на улице была +35, это было не очень актуально. Но вы по-прежнему хотите бегать на лыжах, и вдруг вы видите, что в воздухе летят первые снежинки. Да, они еще тают на лету, до земли не долетают. И бегать по этой слякоти на лыжах так же нелепо, как по этому песочку. Но снег может выпасть, и могут возникнуть условия, когда все будет правильно.
Черных:
– А не является ли этот клуб просто такой разводкой?
Делягин:
– Соответствующие части Администрации Президента занимаются разводками с момента ее создания в 1991 году.
Черных:
– Я на это намекаю.
Делягин:
– И это один из элементов управления, который либералы осуществляют в отношении совершенно нелиберальной, а нормальной, поразительно вменяемой страны. Нельзя нормального человека убеждать делать ненормальные вещи, не разводя его, не вводя его в заблуждение, не обманывая его. Что-то клубы подобного рода они раньше не создавали.
Черных:
– Партию «Родина» создавали.
Делягин:
– Ее создавали в утилитарно-политических целях. Я совершенно не исключаю, что это тоже кончится ничем. Мы знаем высочайший организационный уровень значительной части наших патриотов. Есть люди, которые болеют душой за родину до такой степени, что ни на что остальное их не хватает. Они болеют.
Черных:
– Есть такой грех.
Делягин:
– Но раньше такого не было. Просто та координация, которую я наладил со своими друзьями, она уже углубилась достаточно для того, чтобы это существование клуба для меня лично оправдалось. Я потратил три дня своей жизни, узнал очень много, я взял на себя довольно серьезные обязательства. Я пообещал издать книгу, переведя ее на английский язык. И я пообещал напечатать очень интересную статью. И люди имеют обязательства в отношении меня.
Черных:
– Нас пугают уже который месяц, что мировой кризис придет к нам из Америки. Не зря уже сейчас говорят, что нужна резервная валюта. То пугают, что из Китая к нам нагрянет. То из Европы нам кирдык придет. Уже мозг в раскоряк – откуда ждать беды и как спасаться?
Делягин:
– Если мозги стоят в раскоряку, то беды нужно ждать от мозга. Нас всю жизнь пугают. Были маленькими, пугали: милиционер придет и заберет. Потом пугали тем, что телевизор выключат, не удастся посмотреть «Ну, погоди!».
Черных:
– Меня не пугали телевизором, света не было в деревне.
Делягин:
– Я сейчас детей пугаю, что телевизор сейчас включу на определенные каналы, вы у меня здесь попляшете, придется вам это смотреть. Это реальная угроза. Чем пугают – на это не нужно обращать внимания. А что касается кризиса, есть Европа, есть США, есть Китай. Три ключевые экономики, из которых и складывается современный мир. Благодаря либеральной политике, Россия в этом ряду больше не стоит. Может быть, вернется. И они сейчас живут по принципу, воспетому еще Солженицыным: умри ты сегодня, а я – завтра. И вся их политика подчинена этому.
Черных:
– Лагерному закону.
Делягин:
– И кто из них рухнет первым, это неважно. Но это не принципиально для нас, потому что двое остальных лягут сразу на него. И мир рухнет в глобальную депрессию. Глядя на сегодняшнюю ситуацию, я думаю, что сейчас наибольшая опасность грозит миру со стороны Китая. Китайская экономика непрозрачная. Это не значит, что она плохая. Просто значит, что мы понимаем ее хуже, чем мы понимаем экономику Европы и США. Может, она лучше всех.
Черных:
– Мы не знаем, какие сюрпризы она готовит нам.
Делягин:
– Там рост внутренних проблем довольно серьезный. Торможение роста. Из-за этого рост социальных проблем, региональных проблем. Там идет смена поколения руководителей не на высшем уровне, а на среднем.
Черных:
– И на высшем сейчас смена будет.
Делягин:
– На верхнем уровне это будет смена по-китайски. Когда вместо одного человека, который проводит в жизнь интересы Китая, приходит другой человек, который проводит те же самые интересы. И все отличие между ними вызвано только тем, что времена меняются, соответственно меняются интересы. А вот на среднем уровне поколение людей, которые сложились как люди, как личности в условиях выживания, в борьбе за выживание, меняется на людей, которые являются просто менеджерами. То же самое случилось в Израиле. Пока там были люди с корнями из Советского Союза, из России, которые просто знали, как Голда Мейер однажды сказал, что никто в мире не прольет ни одной слезинки по рекам еврейской крови. И мы ценны только самим себе. И нам нужно плевать на всех остальных. Единственные интересы в мире, которые есть, это наши интересы.
Пока это было так, они в этом бушующем арабском мире стояли непоколебимо, как скала. А когда поколение сменилось, и вместо этих людей пришли люди, которые получили отличное западное образование, которые служили своей стране не потому, что это была их страна, другой у них не было, а просто потому что это было выгодно, такие менеджеры эффективные, мы увидели ряд безумных провалов во внешней политике. Мы увидели хаос во внутренней политике. Мы увидели превращение социал-демократического государства, пусть даже и национального, чуть ли не религиозного, мы увидели превращение этого государства в государство либерально-элитарное, в некоторую слабую копию США. И мы видим сейчас: кругом «арабская весна», которая для них превратится в «исламскую зиму». Они все понимают, что в этой зиме они замерзнут, их не будет через 20 лет как государства и как народа, живущего на этой территории. И они на голубом глазу объясняют, что арабская весна – это хорошо, потому что это демократия.
В Китае эти процессы идут значительно в более медленной степени. Они национальных интересов не утратили. 4800 лет непрерывной письменной истории – это серьезно. Я не могу представит глубину этого культурного пласта. Это глубже, чем воронежский чернозем. Но при этом процесс пошел. Где начнется – неизвестно. Это и не принципиально. Потому что начнется в одном месте, сразу лягут двое остальных. И европейцы начинают на нас смотреть все более добрыми глазами в связи с этим. Когда собаке становится плохо, глаза у нее становятся добрые-добрые.
Черных:
– И хвостом виляет.
Делягин:
– Они хвостом не виляют, у них другая порода. Но в 2001 году, когда Путин к ним приехал после 11 сентября, в бундестаге говорил на немецком языке хорошем, предлагал им пакт – энергию в обмен на технологии, ему даже не отказали. На него просто не обратили внимания. Какая-то русская муха в пиджачке, пусть летает дальше. А сейчас они, я думаю, уже готовы к этому. Потому что старые европейские управленцы, которые представляют интересы семей и экономических групп еще дофинансовых, иногда даже допромышленных…
Черных:
– Типа Флика…
Делягин:
– Эти представители старой Европы уже начинают настоятельно искать контакта с нами. Проблема в том, что они – европейцы, они идут не по людям, а идут по справочнику. И все время нарываются на представителей американских интересов. Но я думаю, что сейчас они уже готовы к тому, чтобы предложение Путина в современном, обновленном виде если не воспринимать, то по крайней мере обсуждать серьезно и что-то там для себя находить полезное. Потому что они смертельно боятся Китая, Америки. И они совершенно не хотят лежать в этой глобальной депрессии в одиночку. Как во времена наполеоновских войн они бежали к нам, точно так же они хотят опять с нами как-то дружить. И под это мы можем получить и Шенгенскую зону, безвизовый доступ. Не было такой возможности год назад. Дипломаты говорили: ребята, у вас Северный Кавказ. У нас своих албанцев по горло.
Черных:
– Наши обещали, а они отказывали.
Делягин:
– Сейчас, если разговор будет выстроен правильно, они уже могут пойти на это. Потому что преступников они половят сами. Они четко уже понимают, что других денег, кроме русских, для них нет. Китайские деньги к ним приходят только вместе с миллионами китайцев. С другой стороны, у нас появляются под это дело возможности. У них нет денег. Вернее, им не хватает денег. У них ужесточается финансовое регулирование. И люди, которые привыкли жить вольготно, вдруг оказываются в наручниках. Потому что налоговые службы закрывали глаза на оффшорные зоны десятилетиями, а тут вдруг посмотрели и сказали: ой, ребята, так у вас же есть деньги. Давайте их сюда.
Черных:
– И греков заставляют работать.
Делягин:
– Это садизм. У них сначала закрыли экономику. Сначала лишили их возможности делать то, что они делали. При вступлении в Евросоюз им закрыли табачную промышленность, почти закрыли вино, почти закрыли оливки. Хотя хорошее вино. И закрывают сейчас судостроение. Всё! А когда вас лишили рабочего места, вас теперь заставляют работать. Это садизм! Но сейчас по мере того, как Евросоюз будет исторгать из себя Грецию, у нас появится возможность ее прибирать.
Черных:
– Грецию?
Делягин:
– У нас нет своих оливок. У нас нет своего вина. У нас есть столовое вино за 90 копеек в старых ценах. А за 1.10 рублей у нас практически нет столового вина хорошего. А в Греции есть и по-настоящему хорошие вина. В части табака, конечно, хотелось, чтобы мы курили меньше. Но если кто-то что-то курит, у нас 75 % мужчин курят, так лучше уж курить свое, чем чужое. У нас большие проблемы с судостроением. Нашему судостроению нужна внутренняя конкуренция, а не внешняя, которая будет убивать. В конце концов, чтобы Сочи не сгнило окончательно, нужна конкуренция и в части туризма. Египет закрылся. Куда ехать? Кто будет создавать конкуренцию Сочи?
Черных:
– И в Турции могут быть проблемы.
Делягин:
– В Турции или плохо, или дорого. А в Сочи невозможно отдыхать. Они сгниют в силу своего монополизма для России. Нужно создавать конкуренцию для Сочи. Естественно, это не должно носить грубый характер. Это должно носить характер вежливой экономической интеграции, поэтапно и взаимовыгодно. Но это должно быть. А с другой стороны, проблема Калининграда. Это отдельная территория.
Черных:
– Греки – это же православные.
Делягин:
– Как только вы говорите про отдельную территорию Калининграда, пожалуйста, если хочет господин Митрофанов или Гельман, или кто там стоит за Pussy Riot, устроить какой-нибудь спектакль, в Москве нельзя. Поезжайте в Грецию! Там к этому спокойнее относятся. Пожалуйста! Должна быть толерантность. Думаю, или зарежут на фиг и скажут, что так и было. И полиция скажет – да. В Греции нет государственной религии. Но если вы критикуете православие, то у вас будут серьезные проблемы, это будет рассматриваться как антигосударственная пропаганда. При безукоризненной светскости общества. То же касается государственной политики.
Возвращаясь к Калининграду. Это отдельная территория. Но как только вы говорите нашему начальству раньше, что отдельная территория должна отдельно управляться, начиналась истерика: вы хотите продать это немцам в качестве Восточной Пруссии. Поэтому Калининградская область до сих пор депрессивный регион, хотя возможности у нее неимоверные. Сейчас признали, что если территория отдельная, она должна управляться отдельно. Создано Министерство по делам Дальнего Востока. Калининград – естественное его природное преимущество, что он сидит внутри Евросоюза. Более того, почти внутри Европы.
Черных:
– Наша непотопляемая база фактически.
Делягин:
– Не нужно делать базы. Достаточно сделать наш непотопляемый обменный пункт. Финансовая оффшорка, которая будет открыта только для европейцев. Если я приду со своим российским паспортом, то меня или выгонят, или возбудят дело: откуда у него такие деньги? А когда приходит европеец, у него берут, не спрашивая, и дают, не спрашивая. Учитывая бедственное положение Европы, негодование, которое по этому поводу будут испытывать государства, будет уравновешено тем восторгом, который по этому поводу будет испытывать элита. А из-за этого не только улучшится экономика в Калининградской области. Самое главное, что мы получим шаг к финансовому суверенитету. Когда все ваши деньги лежат в чужом банке, чужой банк знает, как вы зарабатываете, кто платит вам, за что и как. Кому и за что платите вы. А теперь это мы будем знать, каковы отношения европейцев друг с другом. Когда в польских газетах писалось, что после аварии под Смоленском российские солдаты озверелые добивали выживших поляков лопатами, кто за это платил? Мы сможем узнавать такие вещи. Это полезно и выгодно всем. Потому что европейцам тоже будет интересно узнать, кто за это платил.
Черных:
– За разные провокации.
Делягин:
– И полякам будет интересно узнать. Там абсолютное число людей – честные люди. И русофобов в элите много, а среди нормальных людей как-то не встречалось. Это полезно и это интересно. А с другой стороны, Европа сейчас переживает глубочайший кризис. И они уже сами признаются, что этот кризис политический. Простой пример. Обсуждаем в Крынице ровно эту тему. И встают европейцы из Восточной Европы и говорят: вот, это не политический кризис, это даже не кризис евро, это кризис долга. Они все так умно, красиво говорят, с цифрами. Все уже уснули в зале. Я говорю: помните, мы входили в это помещение, помните, кто стоял за сотрудниками службы безопасности? А там очень много полицейских, очень много безопасности, даже погранцы там. Нет, говорят, не помним. Ну как же? Стояли два человека в армейском хаки. Если вы входите поговорить о долгах, и вас на входе встречают люди в полевом камуфляже, то это не кризис долгов, это политический кризис. Потому что люди в полевом камуфляже ходят только в условиях политического кризиса. Где-то за пределами военных полигонов. И мы это видим в Европе.
А политических кризис у наших коллег дает нам огромные возможности, чтобы помогать им урегулировать этот кризис. А когда вы кому-то оказываете добрую услугу, то он тоже оказывает добрую услугу вам. Если вы, конечно, ее по-умному оказываете. А не как наши руководители, которые сначала отдают все, а потом говорят: ой, ребята, а я вам все отдал, а у вас двух копеек на телефон-автомат не найдется? Иди так звони.
Черных:
– Вашими бы устами мед пить.
Делягин:
– Не надо пить мед. Мы уже опились за последние годы. У нас открывается возможность. У нас неимоверное количество проблем, и российский кризис начнется, может быть, даже до глобального. Но у них тоже все скверно. И не поиграть не этом, не помочь им с решением этих проблем – значит быть российским либеральным реформатором.
Черных:
– А у нас завершается программа. До встречи, друзья!