Armáda Života     Армия Жизни     Life Army

http://www.regnum.ru/news/polit/1645527.html
19 марта на юго-западе Мьянмы (Бирмы) начались столкновения между мусульманами и буддистами. Бытовой конфликт привёл к многодневным столкновениям и гибели 43 человек. Во время предыдущих волнений, произошедших летом и осенью 2012-го, погибло более двухсот человек.
Нюанс в том, что ситуация в Мьянме представляет собой во многом проекцию ситуации в соседней Бангладеш. Последняя не слишком привлекает внимание СМИ. Между тем, речь идёт о третьей по численности населения исламской стране - по разным оценкам, в Бангладеш живёт 150-164 млн. человек, почти вдвое больше, чем в Египте. При этом ситуация в ней во многом напоминает о "Большом Ближнем Востоке" перед цепочкой арабских революций. Для Бангладеш характерен классический "молодёжный бугор" - очень высокая доля молодёжи (средний возраст населения 23,3 года; в Египте, Ливии и Сирии он составлял 21,9 - 24,5 года). Уровень молодёжной безработицы значителен. При высоком темпе роста экономики, страна всё ещё живёт в африканской нищете - во вполне буквальном смысле; доходы населения в десять раз ниже российских. Как одно из следствий, рост цен на продовольствие, ставший общемировой тенденцией, воспринимается в Бангладеш особенно чувствительно. Ещё более усугубляет ситуацию то, что страна критически зависит от продовольственного импорта. Наконец, в Бангладеш бурно расцветает коррупция.
Как показывает практика, подобная комбинация факторов оказывается весьма удобной почвой для роста "революционной сознательности" и религиозного фундаментализма - и это действительно наблюдается. Бангладеш оснащена обширным набором экстремистских группировок, а позиции радикальных исламистов там весьма прочны. Хотя исторически для Восточной Бенгалии, ставшей "основой" нынешней Бангладеш, был характерен умеренный суфийский ислам, ультрарадикальные течения проявляют себя на её территории достаточно давно. Уже в первой половине ХIХ века там была основана группировка, идеологически близкая к ваххабитам - "Тарикат-и-Мухаммедия"; другой радикальной группой стала "Фарази". Возникнув в Бенгалии, они распространили своё влияние на весь Индийский субконтинент вплоть до границ Афганистана. В итоге британские власти Индии столкнулись с джихадистским движением, которое сумели подавить только к 1870-му году. При этом сторонники соответствующей идеологии отнюдь не были уничтожены полностью. Одной из наследниц "фанатиков Индостана" является, например, пакистанская организация "Джамаат-уд-Дава", известная по мегатеракту в Мумбаи (Бомбее). Её бенгальские "сёстры" отличаются более умеренными "достижениями", однако их активность растёт.
Во время войны 1971-го года, приведшей к отделению Бангладеш от Пакистана, фундаменталисты в основном сражались на стороне последнего и в значительной мере потеряли влияние. У власти оказалась воевавшая за независимость Лига Авами, придерживавшаяся левой и светской ориентации. Однако на стороне исламистов были три фактора. Во-первых, Восточная Бенгалия всё больше становилась источником трудовой миграции, во всё более существенной степени направлявшейся в страны Залива с их фундаменталистскими режимами. Во-вторых, в очень бедной стране была крайне слаба система государственного образования, а дождь нефтедолларов, пролившийся на арабские монархии, позволил им создать альтернативу в виде обширной сети религиозных школ, где прививались отнюдь не светские принципы. В-третьих, противники Лиги не стеснялись вступать в альянс с бывшими коллаборационистами.
В 1977-м году после серии переворотов к власти пришёл генерал Зия-уль-Рахман, отказавшийся от принципов светского правления и вернувший в страну видных лидеров фундаменталистов. После его гибели в 1981-м дело генерала продолжила его вдова Халеда Зия, возглавившая Националистическую партию, ставшую традиционным союзником исламских радикалов. В 1990-м "националисты" пришли к власти, сохранив её до 1996-го. Следующий период их правления пришёлся на 2001-2006 гг. Правление союзников по понятным причинам стало манной небесной для исламистов.
Сейчас крупнейшая из исламистских партий,"Джамаат-и-Ислами", поддерживает прочные связи с "Братьями-мусульманами", и с регулярностью, заслуживающей лучшего применения, организует массовые беспорядки. Так, в начале марта в ходе трёхдневных столкновений протестующих с полицией, погибли десятки человек, сотни получили ранения. Демонстранты нападали на правительственные здания, жгли автомобили.
Многочисленные (свыше 20) более мелкие, но и более радикальные группировки - например, "Харкат уль-Джихад аль-Ислам" и "Бангладеш Халефат Маджлиш", зачастую связаны с движением "Талибан", "Аль-Каидой" и пакистанской разведкой.
Итоги их деятельности достаточно внушительны. Например, в сельской местности существует параллельная с официальной светской судебной системой "неформальная" система шариатских судов, практикующая порки и побивание камнями. Правительство, возглавляемое Лигой Авами, пытается сдерживать распространение религиозного экстремизма - однако, несмотря на определённые успехи, ему приходится пользоваться всё менее надёжными "инструментами". Так, в начале 2012 г. группа высокопоставленных офицеров и по совместительству - исламских радикалов, организовала заговор, по мнению властей, субсидировавшийся внешними силами. Путч был предотвращён, однако, по замечанию местной прессы, влияние исламистов в армии Бангладеш активно растёт (около 35% рекрутов являются выпускниками религиозных школ).
Таковы внутренние проблемы Бангладеш, которые она успешно экспортирует вовне. В стране на территории, примерно втрое большей, чем территория Московской области, сосредоточено население, практически равное российскому. При этом около 70% жителей живут в сельской местности - и уровень аграрного перенаселения превышает все мыслимые пределы. Следствием перенаселения является массовая миграция - как внутренняя (на относительно малозаселённые территории малых народов, такие, как Читтагонгский горный район на юго-западе страны, так и массированная внешняя.
Вернёмся в Бирму. Сценарий местного конфликта можно считать типичным. "Официально" речь идёт о столкновении между основным населением штата Ракхайн (историческая область Аракан) на юго-западе Бирмы, весьма близким по культуре и языку к собственно бирманцам, и народностью рохинджа, представляющей собой ответвление бенгальцев, основного населения Бангладеш. Бирманские власти утверждают, что речь идёт об относительно недавних эмигрантах из Бангладеш, а народности рохинджа не существует. Истина лежит посередине - мусульманское, в том числе бенгальское, население, присутствует в Аракане очень давно (на пике своего могущества, в ХVI- ХVII веках, это "царство" включало и часть Бенгалии). Однако несомненно и то, что Бангладеш является источником демографического давления на соседей. В целом очень значительная часть местных "рохиджа" действительно является недавними иммигрантами или их потомками.
Между тем, Бирма практически так же бедна, как Бангладеш, и сама является источником нелегальной иммиграции. При этом правительство, несомненно, расценивает наплыв бенгальских иммигрантов как серьёзную геополитическую угрозу. Население страны около 50 млн. человек, почти втрое меньше, чем у Бангладеш и, в данном случае, в отличие от России и ЕС, действительно существует риск самого радикального изменения этнического баланса. При этом Бирма десятилетиями была ареной кровавых войн с разнообразными сепаратистскими движениями, а араканские бенгальцы предприняли попытку отделения северной части штата с последующим присоединением к Бангладеш ещё в 1950-м.
В итоге рохинджа подвергались беспощадному прессингу со стороны военного режима Мьянмы, что окончательно превратило их в полностью маргинальную группу, существующую в основном за счёт ООНовской благотворительности и отличающуюся высоким уровнем преступности. Положение усугублялось тем, что правительство Бангладеш не желало впускать рохинджа обратно в страну, а те, кому удалось вернутся на родину предков (или просто родину) во время очередных массовых столкновений с армией или местным населением, до сих пор ютятся в лагерях беженцев. Попытки иммигрировать в другие страны региона (например, Индию или Таиланд) встречают безжалостный отпор.
Вместе с демократизацией режима контроль над анклавами рохинджа был ослаблен - и застарелый межэтнический конфликт вспыхнул с новой силой.
Разумеется, Бирма - не единственное направление экспорта избыточного населения Бангладеш. Сотни человек ежегодно гибнут при попытке незаконно попасть в "редконаселённую" и "богатую" Индию (страна примерно впятеро беднее РФ, и населена более чем в сорок раз плотнее), не пожалевшую $600 млн, чтобы отгородиться от "соседки" барьером по образу и подобию американо-мексиканского. Последнее неудивительно: несмотря на масштабное применение силы индийскими пограничниками, приведшее к военному конфликту в 2001-м, число иммигрантов из Бангладеш в соседних штатах Индии растёт. Уже в начале "нулевых" численность "нелегалов" оценивалась в 15 млн. Между тем, в 99 случаях из 100 речь идёт о людях, бедных и необразованных даже по индийским меркам и при этом абсолютно лишних на и без того переполненном рынке труда Индии. Итогом становятся недовольство местного населения и открытые столкновения - так, в августе 2012 в штате Ассам в ходе погромов погибло 35 человек.
Вместе с потоком иммигрантов идёт экспорт исламского радикализма - Индия провела значительную часть своей истории под властью мусульман, и задача-максимум джихадистов - вернуть её в "историческое" состояние. При этом исламские радикалы без каких-либо колебаний вступают в тактические альянсы с индуистскими этническими сепаратистами - например, "объединённым фронтом освобождения Ассама.
Каковы дальнейшие перспективы? Рождаемость в Бангладеш достаточно быстро снижается, и сейчас суммарный коэффициент рождаемости (число детей на одну женщину) снизился до 2,55. Однако огромная масса молодёжи обеспечит быстрый инерционный рост ещё как минимум на два десятилетия. Уже к 2025-му году население страны превысит 200 млн. человек. Иными словами, рост уровня демографического давления неизбежен. Как следствие, Бангладеш при любом развитии событий останется страной массированной эмиграции, что, судя по опыту 2001-го года, чревато конфликтами с немусульманскими соседями.
Существующие высокие темпы роста экономики связаны с переносом "дешёвых" производств из "подорожавшего" Китая и целиком зависят от конъюнктуры внешнего рынка - внутренний платёжеспособный спрос практически отсутствует. При этом, судя по состоянию мировой экономики, резкие обвалы темпов роста практически неизбежны. Между тем, "кризис ожиданий" практически всегда и везде порождал дополнительную радикализацию общества и политический кризис. Не исключено, что он будет дополнен фактором внешней угрозы, а борьба будет вестись под лозунгами исламской солидарности.
При этом сколько-нибудь длительные внутренние "трения" по египетскому или тем более ливийско-сирийскому сценарию приведут к коллапсу местной экономики и гуманитарной катастрофе с намного большей вероятностью, чем в случае с Египтом. В итоге на северном берегу Бенгальского залива может взорваться двухсотмиллионная "бомба".
Евгений Пожидаев - международный обозреватель ИА REGNUM